НЕКОТОРЫЕ ФАКТЫ
Александр Блок родился 16 ноября 1880-го года. Прожил недолгую – умер, когда ему было всего 41, - но насыщенную жизнь, навсегда закрепив за собой славу гения и одного из самых ярких поэтов Серебряного Века. Его произведения: драматические, поэмы, циклы стихов - до сих пор опутаны спорами критиков, символы, знаки, намеки, пронизывающе его произведения, делают их актуальными и сегодня. Мы вспоминаем самые интересные вехи его жизни.
За несколько месяцев до своей гибели поэт, как обычно читал свои стихи в Большом драматическом театре. Перед его выступлением слово взял Чуковский, сказав о Блоке много хорошего, после сам Блок читал свои стихи о России. Как потом вспоминали его современники, атмосфера была чересчур торжественной и печальной, и кто-то из зрителей выдохнул почти пророческую фразу: «Это поминки какие-то!». Это было последнее его выступление на сцене этого театра.
Блок был поставлен революцией перед необходимостью служить, чтобы кормить себя и семью. Однако его отношение к службе в первые дни после Октября было иным: он искренне верил в возможность «музыкального соглашения» между интеллигенцией и большевиками.
В феврале 1919 году Блока арестовывали на полтора дня. Его подозревали в сговоре против советской власти. Но тогда за него замолвил слово Анатолий Луначарский, и поэта отпустили.
Блок был женат на дочери известного химика Дмитрия Менделеева. Они были знакомы еще с детства, ученый был в приятельских отношениях с дедушкой поэта. Чувства к Любови Менделеевой были настолько возвышенными, что Александр Блок долгое время боялся испортить их, опорочить плотскими отношениями. Именно ее образ лег в основу «Стихов о Прекрасной Даме».
Перед своей кончиной Александр Блок несколько дней бредил. Почти в бессознательном состоянии он лишь вспоминал об одном: не осталось ли ненароком экземпляров его поэмы «Двенадцать». Поэт хотел полностью ее уничтожить.
Первые стихи Александр Блок написал в пятилетнем возрасте.
Многие произведения Блока могли так никогда и не появиться на свет, а годы жизни самого поэта заметно сократиться, если бы не случай. Поэт был дружен с художником Сапуновым, и в начале апреля 1912 года художник позвал его со своими друзьями на отдых в рыбацкий поселок. Блок составить им компанию не смог. К счастью. В одну из ночей друзья отправилась кататься на лодке. Но лодка перевернулась. Сапунов утонул, потому что не умел плавать. Блок, кстати, не умел плавать тоже. Поэтому его участь могла быть такой же, будь он там.
(по материалам: https://www.volgograd.kp.ru/daily/26115/3010217/)
ПРЕКРАСНАЯ ДАМА
Ложится мгла на старые ступени...
Я озарен — я жду твоих шагов...
...Блок был погружен в изучение идеалистической философии (увлекался теорией Владимира Соловьева о двоемирии), что означало существование не только мира реального, но и некоего “сверхреального”, высшего “мира идей”, мира Вечной Женственности, Мировой Души.
Сам Блок признавался, что им полностью овладевали “острые мистические переживания”. И наивысшим достижением этого периода в творчестве поэта стал цикл стихотворений о Прекрасной Даме.
В реальной жизни Прекрасной дамой была назначена соседка по имению, дочка Дмитрия Менделеева - Люба. С Блоком они были знакомы с детства. Она была молода, золотоволоса, женственна. Была жизнерадостной, здравомыслящей барышней, пыталась противостоять роли, которую навязывал ей Блок, ("пожалуйста, без мистики") и радостно согласилась выйти за него замуж. Роль жены таланаталивого поэта ее вполне устраивала, но все пошло не так.
Идеальный на первый взгляд союз поэта и музы был, тем не менее, далеко не таким счастливым. С ранней юности в сознании Блока образовался разрыв между любовью плотской, телесной и духовной, неземной. Победить его он не смог до конца жизни. После женитьбы Блок сразу же стал объяснять своей молодой жене, что им не надо физической близости, которая лишь помешает их духовному родству. Он считал, что плотские отношения не могут быть длительными, и что если это произойдет – они неизбежно расстанутся.
Любовь Дмитриевна чувствовала себя не нужной мужу, «брошенной на произвол каждого, кто стал бы за ней упорно ухаживать», как она сама писала. Пыталась играть на драматической сцене, но большого успеха не имела. Заводила необязательные связи и романы - так было принято в эпоху декаданса.
Глядя на ее фотографии, трудно даже представить ее в образе Прекрасной дамы и Таинстввенной незнакомки - такая она земная и так отличается от того стереотипа женщины эпохи модерн, к которому мы привыкли.
Но влюбленный поэт видит ее по-иному:
Предчувствую Тебя. Года проходят мимо -
Всё в облике одном предчувствую Тебя.
Весь горизонт в огне - и ясен нестерпимо,
И молча жду, - тоскуя и любя.
Весь горизонт в огне, и близко появленье,
Но страшно мне: изменишь облик Ты,
И дерзкое возбудишь подозренье,
Сменив в конце привычные черты.
О, как паду - и горестно, и низко,
Не одолев смертельные мечты!
Как ясен горизонт! И лучезарность близко.
Но страшно мне: изменишь облик Ты.
И стихотворение 1915 года, когда многое пережито и понято обоими:
Что же ты потупилась в смущеньи?
Погляди, как прежде, на меня,
Вот какой ты стала - в униженьи,
В резком, неподкупном свете дня!
Я и сам ведь не такой - не прежний,
Недоступный, гордый, чистый, злой.
Я смотрю добрей и безнадежней
На простой и скучный путь земной.
Я не только не имею права,
Я тебя не в силах упрекнуть
За мучительный твой, за лукавый,
Многим женщинам суждённый путь...
Но ведь я немного по-другому,
Чем иные, знаю жизнь твою,
Более, чем судьям, мне знакомо,
Как ты очутилась на краю.
Вместе ведь по краю, было время,
Нас водила пагубная страсть,
Мы хотели вместе сбросить бремя
И лететь, чтобы потом упасть.
Ты всегда мечтала, что, сгорая,
Догорим мы вместе - ты и я,
Что дано, в объятьях умирая,
Увидать блаженные края...
Что же делать, если обманула
Та мечта, как всякая мечта,
И что жизнь безжалостно стегнула
Грубою верёвкою кнута?
Не до нас ей, жизни торопливой,
И мечта права, что нам лгала. -
Всё-таки, когда-нибудь счастливой
Разве ты со мною не была?
Эта прядь - такая золотая
Разве не от старого огня? -
Страстная, безбожная, пустая,
Незабвенная, прости меня!
ЖЕНЩИНЫ, ВДОХНОВЛЯВШИЕ БЛОКА
КСЕНИЯ САДОВСКАЯ
С Ксенией Михайловной Блок познакомился на немецком курорте Бад-Наугейме в 1897 году. Это была его первая любовь, оставившая глубокий след в творчестве поэта. Садовская была старше Блока на 22 года. Курортный роман был бурным, а затем перерос в длительные отношения; 16-летний юноша испытал весь спектр чувств мужчины к женщине - от пылкой влюбленности и неловкого смущения до ярости и ненависти.
Влюбленный Блок писал:
"В такую ночь успел узнать я,
При звуках ночи и весны,
Прекрасной женщины объятья
В лучах безжизненной луны".
Через двенадцать лет, когда до него дойдут слухи о кончине Садовской, поэт не лестно отзовется о своей первой любви: "Однако, кто же умер? Умерла старуха. Что же осталось? Ничего. Земля ей пухом".
Впрочем, несмотря на осадок, оставшийся после расставания, Блок в стихах нашел место и теплым чувствам:
"Жизнь давно сожжена и рассказана,
Только первая снится любовь,
Как бесценный ларец перевязана
Накрест лентою алой, как кровь.
И когда в тишине моей горницы
Под лампадой томлюсь от обид,
Синий призрак умершей любовницы
Над кадилом мечтаний сквозит".
ЕЛИЗАВЕТА КУЗЬМИНА-КАРАВАЕВА (МАТЬ МАРИЯ)
Лиза Пиленко, поэтесса Елизавета Кузьмина-Караваева, монахиня мать Мария.
Именно ей, пятнадцатилетней влюбленной в него девочке Блок посвятил прекрасные нежные стихи:
Когда вы стоите на моём пути,
Такая живая, такая красивая,
Но такая измученная,
Говорите все о печальном,
Думаете о смерти,
Никого не любите
И презираете свою красоту -
Что же? Разве я обижу вас?
О, нет! Ведь я не насильник,
Не обманщик и не гордец,
Хотя много знаю,
Слишком много думаю с детства
И слишком занят собой.
Ведь я - сочинитель,
Человек, называющий все по имени,
Отнимающий аромат у живого цветка.
Сколько ни говорите о печальном,
Сколько ни размышляйте о концах и началах,
Все же, я смею думать,
Что вам только пятнадцать лет.
И потому я хотел бы,
Чтобы вы влюбились в простого человека,
Который любит землю и небо
Больше, чем рифмованные и нерифмованные речи о земле и о небе.
Право, я буду рад за вас,
Так как - только влюбленный
Имеет право на звание человека.
Судьба Елизаветы Кузьминой-Караваевой (по второму мужу - Скобцовой) трагична. Она эмигрировала, со временем приняла монашеский постриг, начала свое служение в миру.
Во время нацистской оккупации Парижа общежитие монахини Марии на улице Лурмель стало одним из штабов Сопротивления.
В июне 1942 года, когда нацисты проводили массовые аресты евреев в Париже и сгоняли их на зимний велодром для последующей отправки в Освенцим, монахине Марии удалось тайно вывезти оттуда четырёх еврейских детей в мусорных контейнерах.
9 февраля 1943 года гестаповцы арестовали мать Марию и отправили в концлагерь Равенсбрюк. Монахиня Мария была казнена в газовой камере Равенсбрюка 31 марта 1945 года.
НАТАЛЬЯ ВОЛОХОВА
С актрисой труппы Веры Комиссаржевской Блок познакомился во время подготовки постановки пьесы "Балаганчик" (1906 год).
Блок сходил с ума от эффектной брюнетки, посылал ей цветы и стихи, просиживал у нее в гримерке, встречал после спектаклей. Ходят слухи, что он готов был развестись ради Волоховой, но этот роман завершился вместе с циклом стихов "Снежная Маска".
"Я в дольний мир вошла, как в ложу.
Театр взволнованный погас
И я одна лишь мрак тревожу
Живым огнем крылатых глаз.
Они поют из темной ложи:
"Найди. Люби. Возьми. Умчи".
И все, кто властен и ничтожен,
Опустят предо мной мечи".
Цикл «Фаина», пьеса «Песня Судьбы», «Сказка о той, которая не поймет его» и многие стихотворения 1907 года - все это о Наталье Волоховой.
Наталья Волохова оставила воспоминания об этом периоде своей жизни и отношениях с Блоком (переход по ссылке)
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВА-ДЕЛЬМАС
Оперную певицу Блок повстречал в марте 1913 года. Их дома были по соседству, Блоки жили тогда в доходном доме на Офицерской улице. В течение нескольких месяцев они были неразлучны, даже выступали вместе - он читал стихи, она пела романсы.
"О да, любовь вольна, как птица,
Да, все равно - я твой!
Да, все равно мне будет сниться
Твой стан, твой огневой!
Да, в хищной силе рук прекрасных,
В очах, где грусть измен,
Весь бред моих страстей напрасных,
Моих ночей, Кармен!"
О ее красоте говорил весь Петербург.
«Я не мальчик, я много любил и много влюблялся. Не знаю, какой заколдованный цветок Вы бросили мне, но Вы бросили, а я поймал…», - писал ей Блок.
Она нужна была поэту, хотя, казалось, они жили в разных измерениях и по-разному воспринимали мир. Но оба были художниками — и это еще более их сближало, рождая некое глубинное родство, из чего Блок надеялся извлечь «что-то новое для искусства.
Читать цикл "Кармен"
...Однако они расстались в 1914 году, когда Блок затосковал по жене, которая не выдержав любовных метаний мужа отправилась санитаркой на фронт.
После возвращения Любови Дмитриевны Блок успокоился, более он не отпускал жену от себя и был ей верен до самой смерти в 1921 году. Любовь Дмитриевна пережила мужа на 18 лет.
ПОСВЯЩЕНИЯ БЛОКУ
Марина Ивановна Цветаева посвятила Александру Блоку 21 стихотворение. Из них 12 были написаны уже после его смерти.
Александр Блок в жизни Цветаевой был единственным поэтом, которого она чтила не как собрата по ремеслу, а как божество от поэзии и которому, как божеству, поклонялась.
Восковому, святому лику
Только издали поклонюсь.
Опущусь на колени в снег,
И, под медленным снегом стоя,
И во имя твое святое
Поцелую вечерний снег —
Там, где поступью величавой
Ты прошел в золотой Тиши,
Свете тихий, святыя славы,
Вседержатель моей души.
Из воспоминаний Ариадны Эфорн:
«Выходим из дому еще светлым вечером. Марина объясняет мне, что Александр Блок — такой же великий поэт, как Пушкин. И волнующее предчувствие чего-то прекрасного охватывает меня при каждом ее слове».
Имя твое — птица в руке,
Имя твое — льдинка на языке,
Одно единственное движенье губ,
Имя твое — пять букв.
Мячик, пойманный на лету,
Серебряный бубенец во рту,
Камень, кинутый в тихий пруд,
Всхлипнет так, как тебя зовут.
В легком щелканье ночных копыт
Громкое имя твое гремит.
И назовет его нам в висок
Звонко щелкающий курок.
Имя твое — ах, нельзя! —
Имя твое — поцелуй в глаза,
В нежную стужу недвижных век,
Имя твое — поцелуй в снег.
Ключевой, ледяной, голубой глоток…
С именем твоим — сон глубок.
Из дневника. 30 августа 1921 года:
«Смерть Блока. Еще ничего не понимаю, и долго не буду понимать. Думаю: смерти никто не понимает... Удивительно не то, что он умер, а то, что он жил. Мало земных примет, мало платья. Он как-то сразу стал ликом, заживо — посмертным (в нашей любви). Ничего не оборвалось, — отделилось, весь он такое явное торжество духа, такой — воочию — дух, что удивительно, как жизнь — вообще — допустила... Смерть Блока я чувствую как вознесение...
Человеческую боль свою глотаю. Для него она кончена, не будем и мы думать о ней (отождествлять его с ней). Не хочу его в гробу, хочу его в зорях».
Думали — человек! Умереть заставили.
Умер теперь. Навек
— Плачьте о мертвом ангеле!
Черный читает чтец,
Топчутся люди праздные...
— Мертвый лежит певец
И воскресенье празднует.
«...Есть места с вечным ветром, с каким-то водоворотом воздуха, один дом в Москве, например, где бывал Блок и где бывала я по его следам — уже остывшим. Следы остыли, ветер остался»
Други его — не тревожьте его!
Слуги его — не тревожьте его!
Было так ясно на лике его:
Царство мое не от мира сего.
Вещие вьюги кружили вдоль жил,
Плечи сутулые гнулись от крыл,
В певчую прорезь, в запекшийся пыл —
Лебедем душу свою упустил!
Падай же, падай же, тяжкая медь!
Крылья изведали право: лететь!
Губы, кричавшие слово: ответь!
Знаю, что этого нет — умереть!
Зори пьет, море пьет — в полную сыть
Бражничает. — Панихид не служить!
У навсегда повелевшего: быть!
Хлеба достанет его накормить!
(www.univer.omsk.su/omsk/socstuds/crossfate/boris.html)
Читать "Стихи к Блоку" М.Цветаевой полностью
Цветаева, однако, не была знакома с Блоком лично, а вот петербурженка Анна Ахматова - была. Более того, молва приписывала им роман.
В. Шаламов в эссе "Блок и Ахматова", правда, настаивает. что Блок упорно уклонялся от "всякого более короткого знакомства" и объясняет это не литературными разногласиями, а тем, что Блок просто "чуждался такого физического типа" - как женщина Ахматова была ему неприятна.
Как бы там ни было, отношения и Блока к Ахматовой совершенно не укладываются ни в какие схемы.
Зимой 1913 года Ахматова приходила к поэту домой и оставила ему книги, чтобы тот их надписал. На каждом поэт написал просто: «Ахматовой – Блок». А вот в свой третий том лирики вписал сразу после ее ухода сочиненный
мадригал: «„Красота страшна“, – Вам скажут…»
Ахматова откликнулась стихотворением "Я пришла к поэту в гости":
Я пришла к поэту в гости.
Ровно полдень. Воскресенье.
Тихо в комнате просторной,
А за окнами мороз.
И малиновое солнце
Над лохматым сизым дымом...
Как хозяин молчаливый
Ясно смотрит на меня!
У него глаза такие,
Что запомнить каждый должен,
Мне же лучше, осторожной,
В них и вовсе не глядеть.
Но запомнится беседа,
Дымный полдень, воскресенье
В доме сером и высоком
У морских ворот Невы.
16 декабря 1913
Второе - поминальное, написано в августе 1921г. непосредственно после похорон Блока на Смоленском кладбище 10 августа (28 июля ст. ст.).
А Смоленская нынче именинница,
Синий ладан над травою стелется,
И струится пенье панихидное,
Не печальное нынче, а светлое.
И приводят румяные вдовушки
На кладбище мальчиков и девочек
Поглядеть на могилы отцовские.
А кладбище - роща соловьиная,
От сиянья солнечного замерло.
Принесли мы Смоленской заступнице,
Принесли святой богородице
На руках во гробе серебряном
Наше солнце, в муке погасшее,
Александра, лебедя чистого.
И еще одно, написанное значительно позже, в 1946 году:
Он прав — опять фонарь, аптека,
Нева, безмолвие, гранит…
Как памятник началу века,
Там этот человек стоит —
Когда он Пушкинскому Дому,
Прощаясь, помахал рукой
И принял смертную истому
Как незаслуженный покой.
Воспоминания Анны Ахматовой об А.А.Блоке
КНИГИ ОБ АЛЕКСАНДРЕ БЛОКЕ
Воспоминания и исследования о творчестве А.А.Блока в фонде НБ КФУ
